ortivika

Лимон, упавший на влажную землю

Памяти Х. А. Лимона, поэта и танцовщика.

Бывают разные поводы проявления теней. Ветка за окном, сон под утро, оловянный солдатик или лепесток, упавший на весеннюю лужу.… Да мало ли. Поводом для моего рассказа о тебе, Лимон, стала женщина по имени Нелла. Она-то себя называла Элеонорой, заменяя угловатое е округлым э. Убирала двойное неуклюжее л, чтобы стать лучше, красивее или умнее. Да я бы и забыла про тебя, Хуан Антонио, если бы не случайная стычка – то ли я слишком громко прошла мимо порога, то ли мой кот запрыгнул на её подоконник, теперь и не вспомнить. Но она выплыла из дома и начала перечислять мне всё то, что думает про меня, про мои утренние сны, рассказы о которых подслушивала, стоя под распахнутым окном, про фиолетовое платье, надетое мною позавчера, про всё то, что она умудрилась подсмотреть в моей жизни. А я не замечала, что она существует, но узнала об этом в тот самый момент, когда должна была вспомнить про тебя, Хуан Антонио Лимон, да про тот самый стих, о котором было сказано – он хотел танцевать даже во сне, но ему снились стихи.

Виктория Орти

В двух словах

(ничто и всё)

Вступление земное

Началось просто. Просто до неприличия просто – такие вот масло-масляное, песня-песенная. Я решила купить апельсины, молоко, творог «рекотта», укроп и клубнику. И купила всё по списку – апельсины, молоко, творог «рекотта», укроп и клубнику, пару килограммов куриных грудок, несколько упаковок лимонных вафель, две рыбины лосося, ривьоли, творожный тортик, паштет, две кофейные чашки, милое блюдечко для фруктов, ну, и килограммов десять чего-то там, всё и не упомнить… – поэтому пришлось взять такси. На подъезде к дому я запланировала – расплачиваюсь, улыбаюсь таксисту, выхожу, открываю багажник, достаю пакеты, ставлю их на землю, такси отъезжает. А дальше что? – спросил мой бедный разум несчастную плоть. А дальше я умру, обречённо ответила плоть. Потому что поднять всё это, ненужное и никчемное, на третий этаж, я не смогу. Разум замолчал и порадовался собственной живучести.

Я так чётко представила собственную смерть, что, вытащив пакеты из багажника, застыла, не сумев сделать даже первый пробный шаг – ведь это был шаг навстречу тому, к чему я не спешила. Делов-то! Нужно было поднять эти килограммы и попытаться преодолеть пару-тройку ступеней, а дальше сердце проделало бы оставшуюся работу. Точнее – объявило бы забастовку. И вот – в этот самый миг он и подошёл. Мне-то почудилось, что он очутился рядом одновременно с тем, что выговорил ты ведь не сможешь поднять всё это на третий этаж, сама вот говоришь – умру-не подниму. Взял мои пакеты и понёс. Я топала по ступенькам, ведущим наверх, топала и думала топ-топ, так-так, вот оно что, ага, значит – вот оно что… Он поставил ношу около дверей квартиры, улыбнулся, сказал умирать тебе не стоит, по крайней мере из-за покупок и ушёл.

Началось просто, я ведь уже сказала об этом в самом начале.

Какие небесные часы отсчитали время от этого начала и до пространства, в котором я пытаюсь перевести на земной язык эти годы? Какой маятник качнулся и разбил мою тамошнюю реальность на кванты? Какая разница! – главное – что я внесла пакеты с продуктами в квартиру, села и сказала пожалуй, мне это по душе, я готова к продолжению…

                                                                    Ненаписанный рассказ

 
Помню ли я весну многолетие тому назад? Ну да, ну да. А зачем вспоминать, кто меня попросил вспомни, дорогая, мне нужно именно это твоё воспоминание?

Кто-то да попросил, захотел, попрошайка невидимый,  пропитаться насквозь моей памятью о весне многолетье тому назад.

А я добрая, вот и вспоминаю.

Лови мой первый вздох – у этого человека глаза того цвета, о котором нельзя писать: слишком банальная синева, слишком небесная.

Ну а если о глазах – нельзя, то какой смысл в последующем…

Вот поэтому я и умолкну.

Не люблю банальных рассказов.

* * *

                                             папе

Я входила в квартиру, пустоты

подсчитав, обойдённые светом

в заоконье пустом, беспредметном,

оттого что отсутствовал тот, кто

непременно присутствовал где-то.

Я выискивала по шкафам

отлетающий запах курильщика,

галстук в рубчик и галстук в горошек,

забывая, что пьяный могильщик

бормотнул – погоди, мой хороший,

кашлянул,

                   закопал.

Проплывали и таяли дни,

я сменила страну и окрас,

но осталась заложницей рифм,

дабы чувствовать –

бренность сродни

осязанию солнца, прикрыв

Я эту пьеску публиковала здесь, но сегодня повторяюсь, потому как очень хочется сказать именно это - после Дня Катастрофы и во время Дня Памяти.

Виктория Орти

ДЕТИ ГОЛЕМА

Одноактная пьеса

Сцена – вращающийся круг, в середине которого – квадратный белый экран, на нём появляются фотографии и кадры хроники.

Декорации минимальны – Детский стульчик. Кресло и радиола. Кресло (другое) с журнальным столиком, на столике – два бокала вина, пепельница, груда газет. Кресло-качалка. В конце действия – кладбищенская каталка…

Герои – Молодая женщина, играет все возрастные темы. Она меняет белую и чёрную маску. Существует также чёрно-белая маска, в виде двух перетекающих капель. Мужчина в белой маске. Тот же мужчина в чёрной маске. Он же – в маске чёрно-белой, в виде двух перетекающих капель. Периодически нужна массовка – десять человек в серых масках. Пол массовки должен быть непонятен.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Женщина в белой маске стоит на фоне квадрата, он бел, никаких кадров. Она – ровно посредине, лицом к публике.

Ж. – Давайте поговорим о пустяках. Нет ничего серьёзнее пустяков, ведь мир состоит из них. Б-г неглуп, о, Он явно неглуп. Только оч-чень неглупый Б-г мог придумать столько деталей к этому миру. И, заметим, все они нужны друг-дружке, иначе мир разлезется, будто платье, сшитое портнихой-неумехой.

Ангельский лепет

Я сегодня всех-превсех достала, меня в ЖЖ непропорционально много. Но - всё же - тисну ещё свеженькие и необработанные миниатюрки из цикла "Ангельский лепет", они маааасенькие и ни к чему не обязывают:)) Только что написаны.

Ангельский лепет

1

Странный пришёл, негромкий. Вот, говорит, вся ты – перед мирозданием, а оно перед тобой ли? Ну и пошло-поехало…

Годы текли и тикали. Неа, не часами на кухоньке,  пульсом время отсчитывали. Тяжко мне стало.  Вроде бы, тепло и уютно, а тяжко  – ночью не заснуть по-человечески: столько картинок просмотреть, разномирье перелистнуть будто комикс затюханный – на сон времени нет, даже дремота – абы что.

Уговорить-утешить-забрать-проводить-уговорить-утешить-забрать-проводить… и всё это за одну ночь, сами подумайте! Один только сиреневоглазый чего стоил – не понял, что я – самая что ни на есть простая, смотрел, будто не верил лучистым глазам своим, будто не понял что да как. Хотя – когда ему понять, взрыв есть взрыв, тут и не до уговоров-утешений, главное – забрать и проводить.

Но после ребятёнка одного, не выдержала, спросила за что мне такое? В чём провинилась, когда? А негромкий – в ответ – добра в тебе много заложено, просто так не израсходуешь, решили помочь.  Знаешь, каким грузом добро неизрасходованное на душу ложится? Вот-вот, лучше тебе и не знать.