ortivika

Глава вторая «Кому нужны тщета и зависть…»

Рожать в муках детей своих… Первые роды – трудные, что уж говорить про первые роды в истории. Не было вокруг ни мамушек, ни нянек, только трава под спиной да небо над головой.

Кого могла родить женщина, вышедшая за пределы райского сада? Кого могла родить она, всё ещё слышащая рокочущий Голос за спиной. Кого могла принести в мир женщина, плачущая от зависти к деревьям и птицам, оставшимся в прошлом, вглядывающаяся в кроны деревьев – не вернётся ли за ней райский ветер, и понимающая – тщетно, всё тщетно. Вот и родила зависть да тщету, Каина да Авеля*.

Зависть и тщета ведут в никуда. Тупик, конец, никчемная поросль, увядшая на корню.

Два брата, два пути. Да пути ли? Не могу рассмотреть их лиц, но понимаю: Каин – человек полей, в поте лица своего хлеб добывающий, Авель кроткий пастух. Старший выходит утром, поле перед ним, кто-то должен землю обрабатывать, комья из тела земли вынимать, зерно разбрасывать. А младший сидит, на овец да на небо смотрит, сам – агнец кроткий. Да кто их разберёт кто они и что они...

Два брата перед Вс-вышним, зависть да тщета. Тщета, хоть и пуста, да зла не несёт, а вот зависть может много бед натворить. Что ж, с Авеля начнётся новая жизнь на земле, его потомство заложит основу-основ нового мироздания, если только не случится то, что должен выполнить Каин. И именно к нему обратился Голос, именно ему рассказал о том, что существует выбор пути. И выбор – непростой, многовариантный.

(4) Ведь если станешь лучше, прощен будешь, а если не станешь лучше, то у входа грех лежит, и к тебе влечение его, но ты будешь господствовать над ним.

Вот так-то, условия непросты:

станешь лучше – или – останешься прежним

станешь лучше – будешь прощён

останешься прежним – тогда столкнёшься с грехом

столкнёшься с грехом – тогда будешь господствовать над ним

а если покороче, то:

станешь лучше – хорошо.

согрешишь в мыслях, но сможешь превозмочь грех, тоже неплохо.

главное – вернуться на правильную ветку развития.

Замечательный пример нечёткой логики, вздохнула я. И что может быть чётче и понятнее многовариантного выбора, данного с одной-единственной целью – привести к желаемому результату.

Но Каин сказал брату… Стоп! А что же он сказал Авелю, отчего на месте фразы зияет пустота, чёрная дыра, втянувшая в себя две зрелых галактики, двух сынов изгнанников из рая?

На иврите эта фраза звучит так:

ויאמר קין, אל הבל אחיו

Переводится и интерпретируется просто: «и сказал Каин брату своему…» А можно, я переведу по-иному?

И поддался Каин тщете брата своего.

Само по себе начало фразы с «ва-йомер» не может быть случайным – все важные этапы и главы начинаются именно с этого слова «и сказал…». Бездну смысла обрывать вот так, на полуслове можно только с одной целью: дать читателю возможность подумать и разобраться самому и – одновременно – подчеркнуть важность момента. В этих пяти словах – завершение первой неудачной попытки наладить развитие программы бытия. Каин, получив точное указание к действию, поступил просто и незамысловато – он поддался тщете своего брата (припомнив о том, что дары Авеля были приятны Вс-вышнему, решил стать схожим с младшим), перевёл взгляд, ставший бессмысленным, на поле и понял, что надоела ему пахота, надоел ему никчемный брат. И не пропуск стоит в конце короткого предложения, а точка. Точка, которую поставил Вс-вышний на этом отрезке неудавшейся программы в тот момент, что Каин перевёл бессмысленный взгляд с неба – на землю.

А убийство…. Ну да, это было вполне безобидное и вовсе не запланированное убийство, ведь таким образом зависть и тщета были убраны из основания программы, к чему нам, грядущим, такая вот генетика, не правда ли? Недаром сам Вс-вышний оберегает Каина от мести, защищает печатью неприкосновенности – ведь вина этого слабого и завистливого человека в том, что он так и не смог понять простого и чёткого языка нечёткой логики.

Авель исчезает, Каин уходит в тупиковое развитие – ни потомство его, ни он сам не пройдут через века, не улыбнутся читателю Книги. И только греховность братоубийства да каинова печать не растворятся во времени.

______________________

Авельהבל – тщета (ивр)

Каин קין обр. «кина» – зависть, ревность (ивр)

Глава третья «Век обречённых»

Два сына были у первой пары, один – в землю лёг, второй скитальцем стал. И не у кого спросить: «Что теперь?»*

И заново переписывается истории – будто не было ни Каина, ни Авеля, будто и не сидел нежный пастух под деревом, будто не ныли усталые ладони землепашца.

Берейшит 5 (1) Вот родословная Адама: в день сотворения Б-гом человека по подобию Б-жию Он создал его. (2) Мужчину и женщину, сотворил их и благословил их, и нарек им имя Адам (человек) в день сотворения их. (3) И жил Адам сто тридцать лет, и родил по подобию своему, по образу своему, и нарек ему имя Шэйт. (4) И было дней Адама после рождения им Шэйта восемьсот лет, и родил он сынов и дочерей. (5) И было всех дней жизни Адама девятьсот тридцать лет; и он умер.

Шет – интересное слово, непростое. Хотя поверхностный смысл прост – седалище, задница, вот так-то. Ну и основа, это уж вполне для меня, возьму основу за основу. А основой чему стал третий сын? Основой человечества – ведь он родил Эноша, не зря ведь называемся человечеством* – всё от него:

אנשים, בני אנוש, אנושות...

Но отчего-то зябко мне, неловко. Вглядываюсь в буквы, а не радостно. Воют буквы, с хрипом да присвистом дышат, не Энош передо мной, а Энош-Ануш*, обречённое человечество.

Что ж вы так, за что же вас так…

(1) И было, когда люди начали умножаться на земле, и дочери родились у них, (2) И увидели сыны великих дочерей человеческих, что красивы они, и брали себе жен, каких выбирали. (3) И сказал Г-сподь: да не борется дух Мой в человеке вечно, потому что он плоть; пусть будут дни его сто двадцать лет. (4) Исполины были на земле в то время, и после того, как сыны великих стали входить к дочерям человеческим, и они рожали им: это богатыри, издревле люди знаменитые.

А в Тексте – не сыны великих, а «сыны божьи», не исполины, а «нефелим»***, упавшие… Мы не в древнегреческую ли историю попали, случаем? Нет, не туда. Но и у нас – кто-то падал на грешную землю прямо в объятья прекрасных дочерей человеческих.

Прекрасны кудри дочерей человеческих, походка игрива, взгляд неиспорчен – ни компьютеров, ни голограмм, ни надоедливых машин. А любовь бередит жилы, тела земных женщин податливо уступают чужой плоти, отдают будущее чужим генам. Что отражается в зрачках этих женщин, кто отражается в них? Они высоки, да? Красивы? Мускулисты? Нежна ли их кожа? Умеют ли они любить?

Какая разница, о чём это я, – мелодия иномирья убаюкала дочерей. Рождались дети неземной силы, ума, красоты.

Инопланетная тема. Сколько умов заполнялось тобой, сколько судеб слеталось к тебе, пчёлами на сладкий зов иных миров. Сколько взоров было направлено на ночное небо, выискивая следы невидимых кораблей, сколько стихов написано, сколько картин. Красота космоса – что может быть выше её… Может быть. Неизмеримо выше. И ведь перевод фразы

הגבורים אשר מעולם אנשי השם

предложением «это богатыри издревле знаменитые» не только не точен, но и преступен – из-за подмены большого малым, великого будничным. Дословно это прозвучит так: «герои, которые извечно люди ИМЕНИ». О том, Кого мы подразумеваем под словом «Имя»* я говорить особо не буду – но ясно – не именитость человеческую.

Из давешнего века, из предыдущих времён появлялись они.… Из будущего появлялись – ведь их прошлое было будущим прекрасных дочерей человеческих, нежных и трепетных, не знающих рокота машин и холода голографических картинок. Прикасаясь к тёплым плечам этих женщин, гости забывали о дымящихся развалинах собственного прошлого, о том, что лучезарный мир равнодушных людей рухнул, он мёртв, и сами они – всего лишь двойники самих себя. И иного потомства в прошлом мире будущего не будет, не будет, не будет. Зачиная детей, зачинали они собственных предков, давали самим себе иллюзорную возможность возродиться, вернуться, начать всё сначала. А главное – исправить свой мир, превращая его в наполненное светом пространство, свободное от бездушных тел, холодных машин, железной логики.

Им нужно было успеть посеять ростки собственного будущего, ведь они знали – Тот Кто уничтожил их мир, милосерден. Милосерден – пока есть хотя бы одна душа, смотрящая на Него с любовью, доверяющая Ему и себя, и пространство вокруг. А вместе с этой душой спасены будут и они, упавшие единожды. Знающие, что ничто не может воскресить их будущее, если и в этом прошлом снова не будет Имени.

С ужасом смотрели падшие единожды на новых падших, понимали – это та самая, неугодная бездушная стая, из которой вышли и они. Стая могущая породить тщету и зависть, создать всемогущего голема, разбиваемого на мелкие осколки в миг пренебрежительной улыбки Того Кто милосерден.

Они не строили кораблей, не запасались продуктами, не рыли убежища – просто стали ждать конца: удара метеорита, смены климата, всемирного потопа… какая разница, ведь они и так были мертвы: и внутри, и снаружи.

Но годы ожидания превратились в годы надежды – падшие нашли душу, тянущую за собой пространство – вверх, к Отцу, к Имени. По вечерам собирались возле его жилища и пели одну и ту же песню, слов которой не различали ни Ноах, ни домашние его. Но мелодию понимали – мелодию Бытия. Продолжения жизни на планете, исполненной духа. И однажды появился Голос, заглушивший негромкое пение и заговоривший с Ноахом так, что тот различил и понял не только каждую букву, но и тишину между словами…

Век обречённых кончился. Воды Потопа заглушили дыхание бездушного творения.

И только Ноах**** остался – на обломках этих миров.

________________________________

Примечание:

Не у кого спросить? Но ведь в самом начале сказано:

(Берейшит 24)Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и станут они одной плотью.

Так что же? У первого человека были родители? Кто-откуда-как? Метафоричность Текста не сравнится с метафорами нашего бедного века, но помимо метафоры в каждом слове присутствует чёткий смысл, понятный самым далёким от литературы сухарям.

Вот – та же фраза на иврите

על כן יעזוב איש את אביו ואת אמו

Один из смыслов буквы «алеф» – начало, поэтому вполне легитимна следующая интерпретация: Потому оставит человек и то, что в нём (алеф бетохо – אביו) и то, что – от него (алеф мимено אמו), отринет и внутреннее, и внешнее, и прилепится к жене своей. К женщине, созданной вместе с мужем в единой вселенской матрице. Я уже многожды писала о неверности интерпретации «кость от кости моей, плоть от плоти» и об удивительном смысле слова «эцем» עצם – и кость, и суть. Суть от сути моей, плоть от плоти… вот слова первого человека о своей единственной половине.